Petshop of Horrors (Магазинчик ужасов) — лицензионное издание известного манга-сериала середины 90-х, принадлежащего перу известной художницы Акино Мацури. Первая книжка вышла в издательстве «Фабрика комиксов» (Екатеринбург) в 2006. Как и положено лицензионному танкобону (томику манги) он напечатан «по-японски» реверсивно (книга читается из верхнего правого угла к нижнему левому, и от «конца» к «началу»). И как должно манга, — в отличие от европейского комикса, — черно-белая. С одной стороны, это наследие классических японских иллюстрированных историй, от «басен» монаха Тоба (12 в.) до гравюр Кацусики Хокусая (19 в.) нарисованных черной тушью, а с другой — изрядная экономия времени художника (на раскрашивание), и денег издательств (на дополнительные цветопрогоны).
Отрадно видеть качество обработки изображений. Сотрудники «Фабрика комиксов» постарались на славу. Кроме того, 80-граммовая бумага, почти не прозрачна, и читать «Магазинчик…» легко и приятно. Кстати, специально для новичков-потребителей этого вида литературы в омакэ (традиционном дополнении на последних страницах томика) помимо историй создания персонажей и краткого бестиария, присутствует пособие по чтению манги.
Что несколько смутило — перевод видового названия уникального орнитологического персонажа первой новеллы – стрелиция (Strelicia). Японское название «Райская птица» обозначает как раз ботанический объект Strelicia. Такой вот милый биологический каламбур потерянный при переводе… Словом, хотелось бы большей «птичности», а не «ботаничности».
Важно понимать, что западный (в основном американский) комикс, — обильно иллюстрированную историю, и японскую (а шире — восточную, иероглифичную культуру) манга — суть литературный прием, в котором каждая картинка превращается в «букву» рассказа, роднит только выразительный подход — доминанта графики над текстом. Это скорее аналоги выработанные литературой при соприкосновении с индустриальными и постиндустриальными обществами востока и запада, а отнюдь не гомологи.
Первый том «Магазинчика ужасов» — сборник дивно сентиментальных чисто японских новелл. Здесь переплелись поэтичность Акутагавы, однозначность и последовательность Мисимы. Восточная буквальность синтеизма — набор норм и табу контракта Графа Ди —нарушение которых неминуемо ведет к большим и очень большим неприятностям. Традиционность и мифологичность историй и персонажей — способность к трансформации (василиск Медуза, кролик Алиса, доберман-самурай Драйцейн из второй, третьей и четвертой новелл); отмеченная еще Д. Сондерсом компромиссность японского трагедийного сюжета (Самка стрелиции пожирает красавца-самца, но родит нового; кролики из «Дочери» карают нерадивых родителей однако не доводят наказание до абсурда, погибая от ядов современной пищи); нарушение конфуцианской морали и воздаяние за это (опять таки третий сюжет — «Дочь»); самурайское служение одного (верность Драйцейна, награждена любовью хозяйки) и низкое предательство другого (караемое смертью прямо в «кадре»).
Самого графа Ди можно выводить от японских божеств, то добрых, то внезапно злых, а можно воспринимать как продукт диалога культур. Он — переосмысление беса познания. Или того, кто искушал Иова, Христа, Фауста, — лукавый ставящий слабого, порочного человека в условия проявляющие его порок. Ленивый чревоугодник, гламурный андрогин одной своей манерой общения выводящий из себя единственного нормального белого — инспектора Леона Оркотта, Ди признается в том, что знает наперед — его клиенты нарушат контракт (новелла «Дочь»).
Демоничность образа графа, довершается его цветным изображением на обложке. Радужки его глаз разного цвета. Забавный штрих, использованный в свое время М.А. Булгаковым для описания повелителя тьмы, на самом деле является одним из симптомов нейросифилиса.
Традиционность и динамизм, философичность и нравоучительность, мифологичность и обыденность настоящего. Словом, манга, без всяких сомнений не культурный суррогат, а пример современной японской литературы, становящийся постепенно неотъемлемой частью мировой литературы и культуры.